Инфраструктура новой политики национальной памяти на постсоветском пространстве. К постановке проблемы

Статья посвящена проблеме описания и анализа последовательно и систематически выстраиваемой инфраструктуры конструируемой политики памяти независимых государств на постсоветском пространстве – институтам, центрам, музеям, общественным объединениям, средствам массовой информации и т.п., провозглашающим «возвращение к исторической правде», формированию «подлинной исторической памяти» народов бывшего СССР.
Анализ показывает, что политика памяти давно перестала быть только феноменом общественного сознания, политической теории: как всякая политика, т. е. отношения по поводу общественной власти, она опирается на разнообразные властные ресурсы: материально-вещественные, институциональные, идеологические. Более того, в современных условиях продвижения и использования технологий «мягкой силы», политика памяти мобилизует беспрецедентные ресурсы, в особенности связанные с медиатизацией политики для достижения поставленных политических целей.
Главными целями новой политики памяти являются: ревизия сложившихся в политической науке интерпретаций недавнего прошлого и, прежде всего, причин и характера Великой Октябрьской социалистической революции, Гражданской войны в России (1918–1922 гг.), Второй мировой и Великой Отечественной войн (1941– 1945 гг.) и ее итога – Победы (1945); антикоммунистическая и антисоветская ревизия итогов социально-политических, экономических и культурных преобразований Советского государства с целью объявления всего советского периода отечественной истории «преступным»; пересмотр системы международных отношений РФ как правопреемницы СССР с тем, чтобы «обосновать» правомерность требования к РФ различных «компенсаций»; подрыв социально-политического единства российского общества и дискредитация российского государства в международном масштабе.
Впервые поставлена задача систематически описать элементы инфраструктуры новой политики памяти: разнообразные институты (институты национальной памяти, музеи советской «оккупации», ветеранские организации профашистских коллаборационистов, молодежные нацистские организации и т.п.), политико-правовые акты, коммемориальные практики («борьба с памятниками», переименование мест и улиц, подготовка и издание учебной и пропагандистской литературы и т.п.).
В статье делается вывод о том, что новая политика памяти – это не момент идейно-теоретических споров, а полноформатная реализация современной концепции soft power, преследующая цель решительного ослабления России как конкурента, последующего полного подчинения, а в перспективе – ее расчленения и уничтожения. Новая политика памяти именно своей инфраструктурой показывает, что псевдонаучные теории и пропагандистские акции под лозунгами «возвращения к исторической правде» не имеют ничего общего с научным познанием и восстановлением исторической истины. Более того, она выполняет крайне опасную роль провокатора и подстрекателя различного политического экстремизма, подрыва и слома системы международной безопасности и мирового правопорядка, разжигает ненависть между народами, сеет шовинизм и расизм. Инфраструктура новой политики памяти имеет свою социальную базу, в том числе – в России.

The article is devoted to the problem of describing and analyzing the consistently and systematically constructed infrastructure of the constructed new memory politics of independent States in the post-Soviet space – institutions, centers, museums, public associations, mass media, etc., proclaiming a “return to historical truth”, the formation of “true historical memory” of the peoples of the former USSR.
The analysis shows that the politics of memory has long ceased to be just a phenomenon of public consciousness, political theory: like all politics, i. e. relations about public power, it is based on a variety of power resources: material, institutional, and ideological. Moreover, in modern conditions of promotion and use of “soft power” technologies, memory politics mobilizes unprecedented resources, especially those related to the mediatization of politics, to achieve the set political goals.
The main goals of the new memory politics are: revision of the interpretations of the recent past that have developed in political science and, above all, the causes and nature of the great October socialist revolution, the Russian Civil war (1918–1922), the Second World war and the great Patriotic war (1941–1945) and its outcome – the Victory (1945); anti-Communist and anti-Soviet revision of the results of socio-political, economic and cultural transformations of the Soviet state in order to declare the entire Soviet period of national history “criminal”; revision of the system of international relations of the Russian Federation as the successor of the USSR in order to “justify” the legitimacy of the demand for various “compensations” to the Russian Federation; undermining the socio-political unity of Russian society and discrediting the Russian state on an international scale for its weakening, and in the future – dismemberment and destruction.
For the first time, elements of infrastructure of the new memory politics are systematically described: various institutions (institutes of national memory, museums of the Soviet “occupation”, veteran organizations of Pro-fascist collaborators, youth Nazi organizations, etc.), political-lawful acts, commemorial practices (“fighting with monuments”, renaming localities and streets, preparing and publishing educational and propaganda literature etc.).
The article concludes that the new politics of memory is not a moment of ideological and theoretical disputes, but a full-scale implementation of the modern concept of soft power, which aims to decisively weaken Russia as a competitor, then completely subdue it, and in the future – its dismemberment and destruction. The new politics of memory hows by its infrastructure that pseudo-scientific theories and propaganda actions under the slogans of “returning to historical truth” have nothing to do with scientific knowledge and restoration of historical truth. Moreover, it plays an extremely dangerous role
as a provocateur and instigator of various political extremism, undermining and breaking the system of international security and international law, inciting hatred between peoples, and sowing chauvinism and racism. The infrastructure of a new memory politics has its own social base, including in Russia.

Историческая политика, новая политика памяти, инфраструктура политики памяти, национальная идентичность, история народов СССР
Historical politics, new memory politics, infrastructure of memory politics, national identity, history of the peoples of the USSR

Полный текст>>