Доверие в современной России: между поздним Модерном и новой сословностью?

Статья исходит из базовой гипотезы, что в позднемодерных обществах растет роль межличностного доверия, которое является фундаментальным условием успешной реализации стратегий органической модернизации, проектов общества открытого доступа, инклюзивных институтов, расширения постматериальных ценностей и социального капитала граждан, общего снижения трансакционных издержек как все более значимых неэкономических факторов дальнейшего развития современных обществ. Указанные тенденции реализуемы в фоновых условиях доминирования рыночных обменов и сильной гражданской среды. Показано, что в российском контексте периферийный рынок, сформированный реформами в 1990-х, парадоксальным образом не создал, а, наоборот, разрушил для большинства населения ценностно-институциональную почву для модерной модели межличностного доверия. Тенденции огосударствления общественной жизни связаны со сжатием среднего класса и модерных социальных групп, черпающих автономию и ресурсы преимущественно в рынке и гражданских структурах. В условиях модели выживания автономия рыночных обменов сужается на фоне укрепления иерархических механизмов распределения государством сократившихся ресурсных потоков. В результате в социальной стратификации общества происходит рентно-сословный сдвиг. Рентно-сословные элиты выстраивают социально-политическую конфигурацию, в которой граждане, в массе своей не доверяющие друг другу, компенсируют взаимное отчуждение доверием к государству и его агентам, образуя специфический антимодерный консенсус в основе социального порядка. При этом люди с высоким социальным капиталом не проявляют высокого доверия к российским институтам, одновременно показывая больший уровень межличностного доверия. Расхождение типов доверия в разных социальных группах указывает на принципиальный разрыв. Это конфликт между наиболее модернизированной частью общества и его видением организации социально-политического порядка и элитами, ищущими опоры для рентно-сословного социального порядка у целенаправленно поддерживаемых ими до- и антимодерных социальных групп. Данное противоречие представляется наиболее вероятным катализатором будущих социальных трансформаций российского общества, будучи проявлено в экономическом, культурном, поколенческом и географическом измерениях.

In societies of Late Modernity the role of interpersonal and institutional trust is growing. This growth is fundamental for the success of the popular concepts of organic modernization, post-material values, an open access society, social capital, the reduce transaction costs that are increasingly important factors for the further development of mankind. These trends are possible within the fundamental conditions, that market exchanges dominate and a civil society is strong. However, in the Russian context, the peripheral market, formed by the reforms of the 1990s, paradoxically, did not create, but rather destroyed the values and institutional background of Modern trust model for the majority of the population. Trends of statization of the society are associated with the compression of the middle class and modern social groups, deriving autonomy and resources primarily in the market and civil structures. Rental-estates shift in the social stratification is catalyzed by the fact that in a crisis model of survival the autonomy of market exchanges is shrinking amid strengthening of hierarchical state allocation mechanisms diminishing resource flows. Rental-caste elites build socio-political configuration, in which the citizens that mostly do not trust each other will compensate mutual alienation by allocating trust in the state and its agents and thus forming a specific antimodern consensus. At the same time people with high social capital do not show high confidence in the Russian institutions, at the same time showing a higher level of interpersonal trust. Significant divergence of trust types in different social groups points to a fundamental gap. It is a conflict between the most modernized part of the community and its vision of the organization of social and political order and elites deliberately seeking to support rent-estates social order and associated pre- and anti- modern social groups. This contradiction is argued as the most likely catalyst for the future social transformation of the Russian society, being evident in the economic, cultural, generational and even the geographical dimension.

Полный текст>>