В статье анализируется проблема двойственного отношения общества к коррупции: формальное осуждение коррупции в публичном пространстве сочетается с ее легитимацией в повседневных практиках. Выявлено противоречие юридического подхода к определению коррупции, которое заключается в расширительной трактовке коррупционных практик, с одной стороны, и квалификации их как преступления – с другой. В статье показаны теоретические положения, возможности и ограничения концепций неопатримониализма и сословно-рентного порядка в России. С позиций антропологического подхода не корректно оценивать повседневные неформальные практики в модернизирующихся странах по стандартам развитых западных государств. Теоретико-методологические основы и возможности политической антропологии подразумевают учет следующих моментов: социального и культурного контекста бытия правовых норм; общих и специфических факторов, способствующих легитимации и воспроизводству коррупционных практик; наличия разных типов и моделей коррупционных и не коррупционных практик; позитивных эффектов практик, называемых коррупцией; признания коррупции в качестве одного из видов политического влияния; рассмотрения ролевого содержания и мотивации действий участников подобных практик: «покупателя» определенной государственной услуги, должностного лица (чиновника) и посредника. Политическая антропология выступает также в качестве инструмента анализа индустриальных и постиндустриальных обществ, сохранивших архаические модели поведения и влияния общества на власть. Такие особенности организации властных отношений характерны и для России. Политическая антропология способна учитывать укорененность тех или иных неформальных практик в традициях конкретной страны, национальной культуре и массовом сознании людей. Автор раскрывает эвристический потенциал политической антропологии в поиске критериев дифференциации коррупционных практик и возможности легализации некоторых из них.
Abstract. The article analyzes the problem of society’s ambivalence towards corruption: the formal condemnation of corruption in the public space is combined with its legitimization in everyday practices. The contradiction of the legal approach to the definition of corruption, which is the broad interpretation of corrupt practices, on the one hand, and their qualification as crimes, on the other, is revealed. The article shows the theoretical positions, possibilities, and limitations of the concepts of neopatrimonialism, and the estate-rent order in Russia. From the standpoint of an anthropological approach, it is not correct to evaluate everyday informal practices in modernizing countries according to the standards of developed western countries. Theoretical and methodological foundations and possibilities of political anthropology imply consideration of the following items: the social and cultural context of the existence of legal norms; general and specific factors contributing to the legitimation and reproduction of corrupt practices; availability of different types and models of corrupt and non-corrupt practices; the positive effects of practices called corruption; recognizing corruption as a type of political influence; consideration of the role content and motivation of actions of participants in such practices: the “buyer” of a certain state service, an official, and an intermediary. Political anthropology also serves as a tool for analyzing industrial and post-industrial societies that have preserved archaic patterns of behavior and the influence of society on power. Such features of the organization of power relations are characteristics of Russia as well. Political anthropology is able to take into account the rootedness of certain informal practices in the traditions of a particular country, national culture, and mass consciousness of people. The author reveals the heuristic potential of political anthropology in the search for criteria for the differentiation of corrupt practices, and the possibility of legalizing some of them.
Полный текст>>